> Господин оформитель - Каталог шрифтов. Всё о шрифте
Самый большой каталог шрифтов




Господин оформитель
В Витебске отметили юбилей легендарного художника

«Если бы меня спросили сейчас, что в детстве поразило мое воображение, удивило красотой, оставшись в душе на всю жизнь, я бы ответил: рисунки Гюстава Доре и наша сладковская церковь. Когда я впервые попал в церковь, то поразился, до того там было необычно! Красивое золотое убранство ее как бы исторгало из себя музыку, слышались какие–то звуки, будто переборы струн. А гравюры Доре мне до сих пор кажутся непревзойденными, нерукотворными», — пишет в своих дневниках, пожалуй, старейший член Белорусского союза художников Григорий Кликушин. Многочисленные друзья, ученики, почитатели таланта, пришедшие на 85–летний юбилей Григория Филипповича, отмечавшийся в Витебске в декабре минувшего года, рассказали о нем просто огромное количество увлекательнейших, потрясающих историй...

Искра Божья

Родился Григорий Филиппович в большом западносибирском селе Сладково. Когда мать привела семилетнего мальчугана в школу, выяснилось, что он умеет прекрасно рисовать. Первая учительница, большевичка Анна Михайловна Храмова, сразу же взяла в оборот талантливого паренька: в стенгазете он рисовал карикатуры на кулаков, всяческих разгильдяев, оформлял наглядные пособия. У маленького художника всегда в достатке было красок, туши, бумаги, а однажды учительница русского языка и литературы Вера Дебулева подарила ему «Волшебные сказки Перро» с иллюстрациями французского гравера Гюстава Доре. «Когда я смотрел на его гравюры, мне казалось, что они выполнены пером, настолько тонкая работа! — вспоминает Кликушин. — С того времени я стал подражать французу».

Демобилизовавшись из армии после Великой Отечественной, вместе с женой Ириной Григорий Филиппович переехал в Витебск к родственникам. Здесь он окончил исторический факультет педагогического института и стал преподавать в художественно–графическом педучилище. А год спустя сбылась его давнишняя мечта — Григорий стал заочником Московского полиграфического института. С этого момента он полностью посвятил себя рисунку. Где бы ни находился — на улице, на вокзале, — доставал альбом, карандаш и начинал рисовать. «А вы знаете, что в этом здании находится оборонное предприятие? Его нельзя рисовать!» — кипятились бдительные витебские милиционеры и вели незадачливого студента в участок...

Дипломную работу, книгу Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста», Кликушин оформил на «отлично». Получив специальность художника–редактора печатной продукции, стал сотрудничать с минскими издательствами. Первый заказ был на «Избранное» Пимена Панченко. Затем — Богушевич, Колас, Дюма, Бородулин, Купала, Купер... Говорят, с 1955 по 1965 год чуть ли не каждая пятая книга, печатавшаяся в Беларуси, выходила в оформлении Кликушина!

Поэзия штрихов и пятен

В одном издательстве ему посоветовали заняться гравюрой. С конца 60–х Кликушин, преподававший уже на худграфе Витебского пединститута, стал осваивать красивейший, но немыслимо сложный вид изобразительного искусства. «Я в прямом смысле слова загорелся этой идеей, — вспоминает Григорий Филиппович, — зачитывался монографиями о Фаворском, вместе со студентами разводил черную типографскую краску...» Самую большую гравюру, посвященную 1000–летию Витебска (размер 70 на 80 сантиметров) он вырезал полмесяца! «Такую пока напечатаешь — вся спина мокрая! Спасибо, бывшие ученики, работавшие на часовом заводе, помогли — смастерили валик на подшипниках из детали старенькой стиральной машины». Сначала зеркальное отражение будущего шедевра вырезалось на линолеуме, который производился из молотой коры пробкового дерева. Любопытно, но материал, купленный в магазине, долго и тщательно приходилось шлифовать пемзой, а куски, лежавшие где–то под ногами, практически сразу оказывались готовыми к употреблению!

Природа, малая родина, новополоцкий нефтестрой — сюжеты линогравюр Кликушина. Особняком, пожалуй, стоит тема Витебска. Вот ратуша до реконструкции, деревянный мост на месте нынешнего Пушкинского, а вот частный сектор на Черняховке, весь усыпанный снегом...

— Я интересовался, каким город был раньше, искал фотографии, открытки, — рассказывает Кликушин, поглядывая на гравюры, только что привезенные в квартиру после юбилейной выставки. — К тому же я очень люблю маленькие уютные дворики, неприметные домишки... Бывало, именно они и подсказывали сюжеты будущих произведений.

— А деньги вам когда–нибудь предлагали за гравюры?

— Самый значительный гонорар — 400 рублей во времена СССР. Но обычно я дарил произведения друзьям, знакомым, школам, в которых часто выступал.

Что написано пером...

Рассказывают, что объявления, написанные Кликушиным в бытность заведующим кафедрой рисунка и живописи худграфа ВГПИ, долго не висели на месте. Студенты воровали их самым наглым образом как вещь, представляющую художественную ценность!

— Григорий Филиппович, вы изобрели десятки оригинальных авторских шрифтов, издали 9 книг на эту тему. Зачем? Ведь сейчас в любом компьютере сотни тысяч шрифтов!

— Во–первых, в 70 — 80–е годы прошлого века художники–оформители, рекламщики таким богатством не располагали. И, во–вторых, это была непреодолимая художественная потребность.

— Откуда черпали идеи?

— У меня много адаптаций латинских шрифтов к славянской азбуке, но что–то приходило и из окружающей жизни... Шрифт «Оля», например, такой же стройный и высокий, как моя дочь Ольга, пухленький забавный «Филиппок» (названный в честь внука) давно «гуляет» по компьютерным базам. Правда, как он туда попал, я не знаю.

Анекдот, да и только

Когда Григорий Филиппович работал в Витебской областной типографии, начальство предложило ему собрать анекдоты, чтобы выпустить затем отдельной брошюркой. Идее этой не суждено было осуществиться, однако Кликушин так увлекся собирательством, что раздобыл около десяти тысяч образцов устного народного творчества: про Штирлица, Чапаева, Вовочку. Много было политических анекдотов, советов от Армянского радио. Чтобы работа не пропала даром, Григорий Филиппович отпечатал анекдоты на машинке, переплел их в 10 томах по 500 страниц и подарил литературному музею, а также областной библиотеке.

В библиотеке по случаю «приемки» самиздата устроили настоящий праздник: собрали газетчиков, телевидение... Даже по российским телеканалам Кликушин прогремел как «витебский Юрий Никулин».

— Лестно, конечно, слышать такое сравнение, хотя я себя ощущаю исключительно художником, — делится со мной Григорий Филиппович.

— Извините, а анекдоты с нецензурной лексикой вы в «собрание сочинений» включали?

— У меня есть пропуски слов, многоточия, неоднозначные «скользкие» варианты, но скабрезностей вы там не найдете!

— Примеры припомните?

— Лучше я что–нибудь нейтральное расскажу! Приходит в парикмахерскую здоровенный детина. Парикмахер его побрил, постриг, стоит сзади и говорит: «Ну у тебя, братец, и шея!» «Так я ведь на мясокомбинате работаю», — отвечает явно польщенный посетитель. «Да трудись ты, где хочешь, — не выдерживает парикмахер, — только шею мыть не забывай!»

Живая легенда

Когда–то Григорий Филиппович прилично пел и музицировал, писал стихи. До сих пор обожает романсы, с завидным постоянством посещает театр Якуба Коласа. Когда же я пришел на интервью, то застал Кликушина за... компьютером.

— С юности накопилось более 20 томов дневниковых записей, — объяснил он, — вот и стараюсь все перебрать, отпечатать, переплести и поставить на полку, чтобы дети и внуки историю семьи изучали.

В подтверждение слов Григорий Филиппович продемонстрировал три уже готовых презентабельных тома, обтянутых красным лидерином с золотым тиснением.

— Неужели у вас никогда не возникало желания издать все это?

— Мне интересен творческий процесс, — с улыбкой ответил старый художник. — А все, что связано с поиском спонсоров, организацией печати и реализацией тиража, не для меня.

ГОЛЕСНИК Сергей
Беларусь сегодня (Советская Белоруссия) №7 (22662), Пятница 12 января 2007 года
 


Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru